Осенний, но еще теплый вечерний луч скользил по прибрежным желтеющим березам. Вода мелеющей речушки зеркалом отражала белое лохматое облако. Тихо. Я сижу на своем любимом ведре, иногда привстаю, чтобы положить в него упитанного окуня. Окунь сегодня клюет просто отменно на микроджиг и различные «минношки». Но с маленьким секретом — клюют на очень дли-и-и-тельной остановке. Если не знать, что в этой мелкой луже они есть, можно просто пробежать мимо, сделав лишь пару контрольных забросов. Это место я нашел лет десять назад, здесь знакома каждая подводная впадинка и едва различимые бугорки на дне, каждая подводная коряжка.
Теперь время от времени заглядываю на «свое» местечко, полюбившееся и окуням. Соседская бабуся заказала немного рыбки, и я с чувством глубокого удовлетворения исполнял ее просьбу. Бабуся время от времени приносит мне десяток-полтора отборных куриных яиц, и я готов просто завалить ее свежей хищной рыбой: щуки и окуни осенью — моя основная добыча. Но бабусе всегда всего хватает. Редко когда возьмет себе маленькую щучку, а потом неделю благодарит. А сегодня еще в обед вдруг заговорщицки прищурилась и с радостью известила, что едут к ней гости, и попросила: «Сходил бы ты на рыбалку, а?»
Мелкий виброхвост едва чмокнул, приводнившись в полуметре от торчащей прогнившим оскалом коряги. Сразу за корягой начиналась песчаная коса с глубиной едва больше метра. Приманка полежала без движения пару дополнительных секунд, и я стал медленно, едва проворачивая катушку (кстати, я использую только катушки с байтранером), волочить ее под корягу. Оборот, полтора, два… Вот пошел свал. Леска натянулась. Я напрягся в ожидании падения и, что лукавить, поклевки. Приманка коснулась дна ямки. Секунда, вторая, третья, четвертая… И так тихонько-тихонько, но настойчиво: тук! Легкое звонкое удилище ярко передало это едва уловимое прикосновение рыбы к приманке. Коротко подсек, и на леске заходила, упираясь и тряся головой, крупная рыба. Крупная для этих мест. Щучка меньше полутора килограмм, но для тонкой, сбалансированной, ювелирной снасти она просто могучий великан. Увожу удилище в сторону, рыба стремится под спасительную корягу и делает рывок, но удочка мягко пружинит и сдерживает натиск. Рыба бросается на отмель. А это уже заявка на мою победу. Все? Теперь до коряги ей очень далеко, а вываживание на чистой воде — лишь дело времени.
Но рыба и не думает сдаваться. Походив кругами и поняв бесперспективность такого маневра, она резко бросается к берегу, и я едва успеваю вымотать слабину. Прыжок, второй. Сальто прогнувшись и, едва коснувшись воды, мощный удар хвостом, и вжиг в сторону и в глубину… Запел фрикцион. Протяжно, тревожно. Прижимаю удилище к воде, останавливаю разбег рыбы. Но она отыграла несколько дополнительных метров и теперь опять бьется всего в шаге от коряги. Опять рывок и взлет, мощный взлет. Щука отрицает свое поражение, изо всех сил мотая башкой — она еще намерена побороться. Солнечные искры скачут по радуге среди брызг. Я с силой сжимаю теплую пробковую рукоять согнутого в крутую параболу удилища и ладонью другой руки накрываю шпулю. Пока только накрываю, лишь слабо сдавливая, но с готовностью намертво зажать. «Остановить нельзя пустить», — где поставить запятую? Если отпустить — вечно голодная коряга тут же проглотит и рыбу, и леску с приманкой. Если полностью остановить фрикцион — ультралегкое дорогое удилище может не выдержать натиска. Я замер. Рыба тоже. Одно неверное движение… Время остановилось. Лишь тихонько подрагивала леска от натяжения, а может, это предательски дрожала моя рука, сжимающая рукоятку спиннинга.
Облако зацепилось за краешек солнца, и стало прохладнее. Серая цапля, мощно опираясь на крылья, взлетела над перелеском и надрывно гаркнула «Прощай!». Эхо удвоило крик уже где-то глубоко в лесной чаще. Рыба попыталась сделать последний решающий рывок навстречу долгожданной свободе. Но силы ее закончились. Щука вышла из глубины и, разрезая водную гладь, покорно поволоклась к берегу, лишь время от времени взбрыкивая хвостом.
Виброхвост превратился в истерзанную мочалку, стальной поводок весь перекрутило — для него эта рыбалка стала последней. Щука кольцом уместилась в ведре, затмив собою уже находившийся там улов из пяти-шести отборных трехсотграммовых окуней.
Рыбалка удалась, и задание было выполнено. Бабуся должна быть довольна. Но уходить не хотелось. Солнце медленно опускалось в сизую облачную дымку над лесом. Глубокую синеву на востоке проколола первая, едва мелькнувшая далекая звезда.
Заменив поводок, поставил дорогой, но очень уловистый маленький поверхностный воблерок и резким, коротким взмахом направил его на косу, много правее темной коряги. От шлепка рыбья мелочь серебром брызнула в стороны. Я подождал, пока вода успокоится, и сделал тройку коротких штрихов кончиком удилища. Затем тихонько выбрал катушкой слабину и замер в ожидании. Пять секунд, шесть, семь — и «чмок!». Окунь безнадежно забился на тонкой, но прочной леске.
Задумавшись, стоит ли забрасывать вновь или на сегодня достаточно, я услышал за спиной чавкающие шаги. Грузный, раскрасневшийся пожилой дядька возвращался с рыбалки. Я кивнул, ожидая ответного приветствия, но его не последовало. Мельком скользнул взглядом по его спиннинговой снасти. Ничего интересного, так, обычный китайский ширпотреб. Но это ведь личное дело каждого. Лишь бы самому нравилось.
Не проронив ни слова, громко хлюпая по воде, дядька остановился в пяти метрах от коряги, забросил в воду пятидюймовый яркий твистер с джиг-головкой в двадцать рамм и стал быстро подматывать. Через несколько секунд крючок намертво застрял в коряге. Коротко ругнувшись, дядька с силой натянул леску. Раздался хлесткий щелчок. Джиг-головка была проглочена корягой, несколько метров оборванной лески растянулось на поверхности воды. Дядька смотал снасть и без каких-либо Дядька смотал снасть и без каких-либо предисловий повернулся ко мне: «Иди вон на ту протоку, слышь! Тут нечо делать!»
Я никак не реагировал и даже перестал смотреть в его сторону. «Э?» — дядька явно напрягся. Я молчал и вскоре с облегчением услышал хлюпанье его удаляющихся шагов.
Десять лет я хожу к этой речке. Как мне кажется, разгадал уйму ее загадок, хотя еще многое окутано завесой тайны. Испробовал множество снастей и приманок — от самодельных удилищ из лыжной палки до самых именитых брендов. От инерционок до… опять инерцйонок, но уже мультипликаторных. Сейчас подобрал, наконец-то, комплект, от которого испытываю наслаждение: сверхлегкая и сверхчувствительная удочка, на японской надежной катушке уместилось 200 метров качественного тонкого шнура в 6 lb. Мелкие, в полтора-два грамма, джиг-головки со специальными разгибающимися крючками мы с приятелем делаем всю зиму. Но они все равно постоянно обрываются. На покупку высокопородистого крэнка приходится копить месяцами, но какой кайф от проводки искусного воблера! Да дело даже не в снасти. Ловит не удочка, а рыболов. Это ведь личное дело каждого. Лишь бы самому нравилось и… не мешало другим. Что мне ответить дядькам, которые не считают нужным даже элементарно поздороваться? Остается только молчать, отвернувшись, и следить за серой цаплей, медленно парящей над вековыми елями…
Вечером с соседкой почистили рыбу. Хватило и на уху, и на пожарить. Я тактично ушел домой, хотя бабушка тянула за стол. Но мы же увидимся завтра, правда?
Микола ЗУХАРЬ. Череповец, Вологодская обл. (Фото автора)
