Skip to content
 

Вечерка на Мяксе

Вечерка на МяксеРазогнавшись в начале апреля бурными ручьями по асфальту, оттолкнувшись теплым послеобеденным лучом о крыши городских высоток и разбудив воробьев, весна полетела в поля и перелески, в речные лохматые долины и со всего размаху плюхнулась в едва обветшалые серые сугробы, скользнула сыростью по ледяному панцирю, расквасила легкую снежную накидку и там увязла. Дневные и ночные температуры выровнялись и вот уже которые сутки держатся у нулевой отметки. Повсеместный, казалось, бурный клев сороги приостановился, а кое-где вовсе сошел на нет.

Фарватер городской Шексны открылся, давая понять, что с рекой шутить уже опасно и на речной лед лучше не высовываться. Суда, совсем недавно одарившая нас отличным уловистым днем, когда мы втроем с приятелями, блуждая в тумане, нашли свою рыбу, тоже стала выглядеть неприступной. Оставалась прибрежная Рыбинка.

Если как следует поднатужиться, собраться с силами и ударно переделать все будничные дела до обеда, то уже к трем-четырем часам можно в полном рыбацком обмундировании пробираться сквозь городские пробки на старенькой легковушке в сторону Мяксы. Какие-то полчаса, и мы уже ищем место на обочине, среди других припаркованных рыбацких машин. На льду народу совсем мало. Многие уже сворачиваются. Навстречу попадаются хмурые невеселые лица. «Сегодня очень плохо. Можете и на лед не выходить!» — слышатся голоса непрошеных советчиков.
Прошли с приятелем с полкилометра. Стали попадаться многочисленные старые лунки. Ледобур один на двоих, но и он, похоже, без надобности. Недолго думая выбираю наугад слегка припорошенную лунку. Неподалеку несколько коллег устроили полдник, гогочут, спорят о хоккее. Сосредотачиваюсь на проводке. Вижу странный легкий прижим при подъеме. Чуть поддергиваю хлыстиком, не веря в поклевку. Мормышка, слегка что-то задев, идет свободно. Коряга? Не верю в поклевку с первой проводки. А со второй виснет окунь граммов в триста. Приятель хотя и сидит рядом, но не замечает моей удачи. А я рыбу в ведро — и опять все внимание на кивок.
Очередной окунь бьет вполводы, когда еще мормышка опускается в свободном падении. Вываживание дается с трудом. Глубина три с половиной метра, и рыбе есть где разгуляться. Этот больше предыдущего. Щелкаю затвором фотоаппарата. Приятель подвигается ближе, и вот уже и у него поклевка. Вот это да! Находим рыбу прямо сразу, в первой же лунки, с первых проводок! Давненько такого не случалось. Гогочущая толпа сзади замолкает. Слышится хруст приближающихся шагов.
— «На мотыля или на опарыша?» -Приятелю некогда, он опять окунька тянет: «Да на безмотылку». Свободные лунки быстро занимают страждущие. Особо ретивые крутят новые. А у меня легкий прижим на уровне глаз. Подсечка короткая, выверенная. Тяжесть, сперва обозначившаяся лишь легкой потяжкой, придавила так, что испарина на лбу выступила. Перехват лески другой рукой, а она скользит между пальцами с непреодолимой силой, тут и хлыстик кивает в лунку. Указательный палец, сдерживающий барабан вместо стопора, отлично справляется с ролью фрикциона. Удается сдержать первый натиск — рыба начинает сдаваться. Медленно перебираю руками, заглядывая в бесконечную трубу лунки. Мелькнула тень с размытыми очертаниями контуров, и вот уже рыба нехотя идет по трубе. Ай да здоровяк! И вдруг…
Как он умудрился изогнуться?! Мормышка вылетает из лунки. Окунь какое-то время зависает на месте, затем медленно разворачивается и миллиметр за миллиметром погружается вниз. Время для меня остановилось, окружающие звуки исчезли. «У-хух!» — это сердце стукнуло где-то глубоко и застопорило ход. Сколько прошло времени — миг, час, вечность? Но еще до следующего удара сердца свободная левая рука прямо в перчатке уже шарит в воде, по локоть погрузившись в лунку, натыкается на острые растопыренные лучи, грабастает шершавую упругую плоть и с силой выталкивает ее наружу. Приятель хохочет и помогает распутать обмотавшую мою руку леску. Отжимаю перчатку и постепенно успокаиваюсь. Окунь матерый, топорщит колючки.
Слышу вкрадчивый голос откуда-то сбоку и сверху: «Э, мормышку покажи?» — «Э, а что на нее смотреть? Классический муравей… рыбинский… черный с бусиной. С белой бусиной». И вдруг дремлющий было ветер расправляет плечи и встает в полный рост. Совсем даже ни к чему это. У приятеля клев замолкает. Я продолжаю сражаться с настырным кивком и поклевку различаю едва-едва. Раз по губам. Второй чирк мимо. Распускаю другую удочку с коротким кивком — не клюет. Черта подбросил — ни тычка. Балансиром для успокоения потряс — пусто. Не верю! Опять первую уловистую мормышку в лунку — чье-то легчайшее прикосновение, секу интуитивно — сход!
Вокруг уже все разошлись. Приятель в двадцати метрах поборол неплохую со-рожку. Я не ухожу. Я чувствую, я нутром ощущаю, я знаю, наконец, — рыба есть подо мной! И хорошая рыба. Очень хитрая рыба. Начинается та рыбалка, которую я полюбил совсем недавно, уже в этом веке. Когда счет улова перестает идти на килограммы и даже штуки. Когда каждый экземпляр хитрой рыбы требует творческого подхода. Я мысленно пытаюсь нарисовать подводную картину: вот моя мормышка как-то кривоного скачет в водной толще; вот из серого сумрака появляется полосатый горбач; вот он, растопырив свой гребень, внимательно осматривает мормышку, затем делает едва уловимый выпад в ее сторону, но вдруг резко останавливается, гребень опускается, и рыба, отвернувшись, возвращается в тень…
Достаю четыре удочки с разными приманками и начинаю поочередно предлагать рыбе «походить по базару». Вот проскакал в три проводки более крупный муравей с оранжевой бусиной. Вот блестящий клоп помахал бело-зеленым арбузом, а вот и черт с чистыми, не обрамленными крючками изобразил из себя личинку стрекозы. Блеснильная удочка предложила приманку с каким-то фривольным оттенком в названии — «блэйдбэйт цикада». Весь этот ассортимент меняется быстро. Я уже догадываюсь, что вряд ли соблазню этим арсеналом хитрого окуня. Основная цель манипуляций — подразнить рыбу, сохранить ее заинтересованность к моей лунке. А вот теперь опять настала очередь мелкого муравья с белой бусиной. И поклевка произошла мгновенно!
Ветер совсем одичал. Казалось бы, под вечер должен успокоиться. Да где там… Мороза нет, но замерз уже до дрожи. Как только сосредотачиваюсь, собираюсь с силами и наперекор ветру все же делаю аккуратную проводку — следует поклевка. Но сходов все больше и больше. И вот уже пятнадцатая пустая проводка. Озираюсь по сторонам: на льду только мы с приятелем остались. На всю округу. Начинаю потихоньку сматываться. Полведерка отборных окуней — отличнейший результат! А приятель напоследок получил свою порцию эмоций: у него под занавес клюнул какой-то «слон». Даже от дна не смог оторвать. Спасибо слону, что хоть мормышку себе не забрал.
А сумерки уже окутали острова и медленно подбираются к берегу. Да и нам туда надо, пора, хоть и жаль расставаться с сиреневыми просторами. Эх, вот она, весенняя вечерка! Поймаешь или не поймаешь — неведомо. Но завтра надо обязательно опять ехать.

Микола ЗУХАРЬ. Череповец. Фото автора

Написать отзыв