Большой Ильмень — это, по сути, озеро, по берегам заросшее камышом, никак не соединяющееся с Доном. Но в разлив вешние воды затапливают берега поймы, и многочисленные стада рыб попадают в Большой Ильмень и остаются там после окончания паводка. Глубины позволяют многочисленным поклонникам рыбалки со льда с переменным успехом ловить леща на стоячие удочки. Когда мы подъехали к берегу, уже два десятка коллег восседало у прикормленных лунок.
Я попытался разведать рельеф. Ничего особенного. Пологая впадина с полутора метров у берега до шести в середине и далее такой же пологий подъем к противоположному берегу. Ширина колеблется от пятидесяти до ста метров. Про длину озера я не понял, но то, что было видно до поворота, вполне можно считать километром.
Разведка береговой зоны обогатила меня двумя ершами и микроскопическим окунем. Леша исследовал глубины посередине. Над озером стелилась морозная сизая пелена. Иногда шел тихий пушистый снег. Наконец первый некрупный подлещик заскакал у лунки приятеля. Но и только. Смена места приносила в лучшем случае поклевку с «чирком по губам». Мотылыцики тоже жаловались на бесклевье.
Я сместился на середину озера. Свежепробуренная лунка за пару минут затягивалась ледяной пленкой. Леска легко соскальзывала по снегу, увлекаемая свинцовым однограммовым чертиком. Тук-тук по дну, и медленный подъем с покачиваниями, Раз, другой, третий. И вроде изменилось что-то в движении кивка. Едва-едва. Рука рефлекторно ответила подсечкой. Тяжесть, пудовая тяжесть! Стал медленно перебирать леску. Рыба поддавалась нехотя. Затем ослабила сопротивление и как будто уже сдалась, сама пошла к лунке. И вдруг леска ослабла. Сход. Очередной сход крупной рыбы…
Но сорвавшаяся рыба прибавила мне сил. Я стал тщательнее играть приманкой. Затем чертика заменил «уралкой». Потом плавающим чертом. И вроде опять легкое прикосновение, которое едва передал чуткий кивок. Подсечка вхолостую. И вновь тишина. Чувствую, рыба подо мной есть, проявляет вялое внимание, а скорее всего, стоит в сторонке и наблюдает, чего это там постоянно скачет. Кручу лунку в метре. Ну-ка, что на это ответишь, хитрая рыба? Ответ мгновенный, с первого подъема, уверенный. Бычок! Хе-хе, вряд ли это хитрая рыба. Прожорливый, всеядный. Плавники растопырил, как павлин. Ах, красавец! Но не с тобой у меня счеты. Посидел опять минут пять — и новую лунку в сторонке. На четвертой проводке вновь слабое касание и молчок. Ну, это уже становится просто увлекательно. «Парамоша, ты азартный!» — пронеслась в голове фраза Булгакова.
